← Страница этой статьи на сайте |
|
Вы можете приютиться на некоторое время. В этот вечер превзошла даже собственные ожидания - превентивная, нет, что за ерунда, прибрежная лиминальность. Ещё раз поворачиваемся своими телами к этому заливу, к этой большой, безусловно, великой воде. Он всё настойчивее и настойчивее зовет нас своим привлекательным голосом, зовёт всё громче и сильнее, чем любой другой голос, который мы когда-либо слышали в своей жизни, но в то же время он мягкий и ласковый, шепчущий, словно голос мамы из детства читающей сказки на ночь. Он одновременно и обнимающий, и грозный, и его волшебный звук звучит словно морская ракушка, прижатая к уху и доносящая приливное эхо морских волн. Это комбинированная симфония: праздничный концерт безмолвия и тишины, погружённый в звук. Нам, живущим здесь, в этом прибрежном мире, бог дал возможность омываться песней моря, да, именно в прямом смысле этого слова - только так и никак иначе. Завораживающий звук морской раковины наполняет голову - феерический продолжительный смех. Это я бросаю камни и булыжники, чтобы взбудоражить таинственные глубины финского залива, а также пугая проносящихся мимо толстых чаек. Прилив следует за приливом. Я ищу жемчуг внутри этого бесконечного мира, но нахожу лишь пустые стеклянные бутылки из под русскоязычного и совсем уж не крафтового пива. Крики морских птиц - это смех надо мной. Здесь тепло и холодно, фальшиво и правдиво, грустно и весело, дико и уютно, здесь слёзы и улыбка, и эта прибрежная дикая местность на мелководье, поверьте, полна жизни. Моменты бытия, пришвартованные к этому ландшафту, наличествующему прибрежному миру, населены неопределенными фигурами в неуловимых местах, пронизаны меняющимся смыслом и тревожными/местами совсем уж отчаянно беспокойными размышлениями. Соберитесь на побережье и послушайте. Прилив следует за приливом. Однажды во время празднования очередного знаменательно события обозначенная ракушка, украденная мною же у финского залива, свалится с антресоли прямиком в мясной салат - это ведь тоже счастье, пусть и локальное. / Она исследует все, от большого спорта до собственной сексуальности, да ещё и с изрядным количеством фирменного антибезалкогольного напитка - в этот славный спортивный вечер получилось так и именно так. Ей нравятся подобные всевозможные задумчивые истории и шальные/неожиданные, бесхитростные переживания, которые впоследствии становятся столь заметными, а также эмоциональными, местами резкими и даже двойственными по своей природе, иногда перемещенными во времени и пространстве, иногда посредством одних и тех же мыслей с одинаковой последовательностью одних и тех же кириллических букв и прочих символов собственноручно и бессознательно выгравированными на борту выброшенного на берег корабля под названием "Я"; и она, безусловно, питает особую слабость к подобным историческим призракам, драконам, которым мы позволяем задерживаться и не надеяться на то, что они соизволят уйти по-английски - режим неприкрытого удовольствия от исследования собственной неоправданной напряженности и прочих прибившихся в этой связи тревожных открытий, да, конечно, не всегда обязательно смелых, не всегда обязательно ярких, но настойчиво требовательных к переменам и развитию. Она никогда особо не любила смотреть по телевизору и из других средств массовой информации какие-нибудь спортивные мероприятия, да ещё и столь глобального масштаба, но в этот славный и солнечный зимний день все же решилась и сделала эмоциональный выбор. Когда зимним вечером сквозь окно всё ещё немного светило солнце, лениво растапливая скопившуюся на этом окне слякоть, а вода в электрическом чайнике недвусмысленно издавала отчаянное бульканье, он мог поклясться, что кто-то наверху благословил эту маленькую часть современного мира под названием "большой футбол" персонально для него: неужели некоторые его отдельно взятые ставки сработали. Во рту - мятные леденцы, они холодные, так как они из холодильника. За окном - серые дороги, прибрежный готический вечер, зимний прибрежный воздух со стороны финского залива передает готическое прибрежное чувство стояния на берегу, когда душа и чувства живут между приливами и отливами, наблюдая за холодной зимней дрейфующей волной нового и старого; и когда в подобные моменты относительно размеренного бытия обязательно кто-то или что-то пересекает нарождающееся повествование, тем более связанное с побережьем, так мною любимым и обожаемым. Мои глаза по-прежнему исследуют прибрежную землю, дали финского залива, эти пляжи и пейзажи, наконец, темное и захватывающее небо. Сравнивать свою текущую жизнь и даже саму себя с этим видом - это даже в некотором роде глупо. Так что, да, для тех, кто вечером первого декабря две тысячи семнадцатого года отчаянно застрял на работе или в школе/ВУЗе или же, возможно, кто узнал о начале жеребьёвке чемпионата мира по футболу две тысячи восемнадцатого года в России только лишь потому, что Иван Ургант и Диего Марадона принимали в ней активное участие, окончательный результат вызовет знакомые, привычные чувства - ничего необычного. Из интересного: темные лошадки теперь должны считаться пусть и не явными фаворитами предстоящего турнира, но точно претендентами на более высокие места в новых прогнозах. Если до предстоящей жеребьевки и были какие-то вопросы по этому поводу, то после того, что произошло первого декабря две тысячи семнадцатого года в Москве, они оказались во многом развеяны. Вот почему на этот раз все было несколько по-другому. / Не заблуждайтесь, это были поверхностные прогнозы. Для некоторых, возможно, итоги состоявшейся жеребьевки - разочаровывающий результат, разочаровывающая эстетика.